Один пожилой человек как-то поделился с Пенни Леи своим переживанием во времена нацистского геноцида. В то время он посещал церковь, которая находилась недалеко от елезнодорожной линии. Однажды, во время воскресной службы, прихожане были потрясены воплями, доносящимися из проходящего мимо поезда. С ужасом они осознали, что это были крики евреев, которых тысячами перевозили, словно скот, в переполненных вагонах. С того дня, каждый раз заслышав звуки приближающегося поезда, они тут же начинали петь гимны. Громче и громче, пытаясь заглушить грохот колёс и мучительные крики. «Едва заслышав доносящийся крик, мы сразу же начинали петь еще громче, до тех пор, пока совсем не переставали их слышать», вспоминал он.
Промолчать и воздержаться от каких-либо действий в противоречивой ситуации, всегда кажется самым простым и удобным решением. Хотя и легко осуждать тех, кто не выступил против тирании и угнетения в прошлом; совершенно очевидно, что и сегодня мы наблюдаем аналогичную ситуацию. Тенденция к самосохранению, пусть и за счет других, ужасает. Крики отчаяния, боли и торжество несправедливости доносятся отовсюду; однако, многие из тех, кто видит и слышит, продолжают молчать, опасаясь последствий.
Нынешняя «пандемия» отчетливо показала, что это чувство самосохранения все еще чрезвычайно сильно. Давайте вспомним человека, который умер всего в нескольких метрах от приюта для бездомных. Его не пустили в приют из-за страха перед уководством превысить допустимое количество человек в помещении, установленное новыми санитарными нормами. Этот самый страх умело используют цари мира сего для достижения своих целей.
Никогда еще люди не были так разобщены, так изолированы друг от друга. Дети держатся подальше от своих родителей, а внуки сторонятся своих бабушек и дедушек. Мы в одиночестве плакиваем наших умерших близких, в масках, сохраняя физическую дистанцию с теми немногими, кому позволено присутствовать на похоронах. То, что было нормальным всего два года назад, теперь кажется давно забытой мечтой. Свобода, которую мы воспринимали как что-то само собой разумеющееся, сменилась карантином и бесконечными ограничениями, контролирующими каждый аспект нашей жизни.
Большинство смирилось с угнетением «новой нормы». Пастора закрыли двери своих церквей и попросили прихожан держаться подальше. Владельцы бизнесов подчинились каждому новому постановлению – затворили двери, продают только товары первой не- обходимости, соблюдают масочный режим и ограничения на количество клиентов и посетителей.
Многим пришлось отменить свои поездки. Родители ограждают своих детей от двоюродных братьев и сестёр, от бабушек и дедушек, от друзей. А теперь, с появлением вакцины, люди выстраиваются в длинные очереди в надежде на то, что эта вакцина и есть ключ к возвращению нормальной жизни.
И неважно, что эти вакцины еще не прошли всех клинических испытаний, и что их долгосрочные последствия для здоровья совершенно не изучены. Неважно, что многие эксперты предостерегают об опасностях наблюдаемых ими побочных эффектов.
Невзирая на противоречия вводимых ограничений и на лицемерие представителей власти, которые их внедряют; несмотря на растущую тревогу, употребление наркотиков, участившиеся самоубийства, потерю работы и депрессию, порождаемые этими же ограничениям; невзирая на все это, большинство людей подчинилось этой, так называемой,новой жизненной «норме».
В конце концов, подчиниться кажется проще всего. Большинство предпочитает надеть маску, чем рисковать штрафом. Гораздо легче закрыть церковь, чем иметь дело с судебным ордером. Добросовестно соблюдать карантин не так уж и сложно, когда знаешь, что представители власти в любой момент могут появится у тебя на пороге, чтобы убедиться в его соблюдении. Когда СМИ представляют инакомыслящих опасностью для общества, социальное давление, заставляющее подчиняться, становится мощным стимулом.
Как следует христианину вести себя в сложившейся ситуации? Большинство пасторов охотно согласились с каждым новым ограничением. Они не просто безропотно покорились, но зачастую те же самые пастора и проповедники оказывают огромное давление и на других, дабы и те «шли в ногу».
Ссылаясь в качестве оправдания на Римлянам 13, они объединились в усилиях с официальной пропагандой для того, чтобы продвигать принятие ограничений и участие в вакцинации. Или уж, как минимум, не позволяют себе выразить иного мнения.
Однако, приходит время, когда молчание становится грехом. Дитрих Бонхеффер однажды сказал: «Молчание перед лицом зла есть само по себе зло: Бог не признает нас невиновными. Не сказать – значит сказать. Бездействовать – значить действовать.»
Спустя много лет, человек, вспоминавший громкое пение, в то время как мимо проезжали переполненные вагоны с евреями, говорил: «Годы прошли, никто об этом не решается вспоминать вслух, но я все еще слышу во сне свист того поезда, я все еще слышу те крики, взывающие о помощи. Да простит Бог тех из нас, кто называл себя христианином, но ничего не сделал, чтобы вмешаться.»
Я опасаюсь, пройдут годы, и многие сильно пожалеют о своём нынешнем снисходительном молчании. Становится все более очевидным, что враг, с которым мы имеем дело – это не новый вирусный штамм. Это – поединок между добром и злом. Мы находимся в состоянии войны, и жертв много. Дети, которые не могут играть друг с другом, не зная страха. Люди всех возрастов, впадающие в отчаяние, не будучи больше в силах принимать жизнь такой, какая она есть. В то время как все двери для них остаются закрытыми, и помощь остается недоступной из-за новых ковидных ограничений. Люди жаждут примирения с Богом, но и двери церквей тоже для них закрыты.
Нынешняя ситуация в мире напоминает ту, о которой в свое время писал царь Соломон: «И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их – сила, а утешителя у них нет.» (Екк. 4:1). Кому как не церкви надлежит утешать и защищать угнетаемых? Не является ли призванием церкви «развязывать неправедные узы, и угнетенных отпускать на свободу, и расторгать всякое ярмо» (Ис. 58:6)?
Невзирая на сильнейшее давление и на цену, которую возможно придется заплатить, мы не можем молчать перед лицом тирании и несправедливости. Сейчас столько встревоженных, напуганных людей нуждаются в утешителе. И Церковь Божия их не оставит. Наши двери останутся открыты. Любовь преодолеет всякий страх. Мы не можем молчать.
Сестра Эдель Нойфельд